Бунт в детском саду №6 начался неожиданно. Градом посыпались из окон
распоротые горящие подушки в белых наволочках. Куриные перья витали в
воздухе, оседая на сочную зелень газона. Едкий смог разъедал глаза.
Дети синхронно галдели и стучали жестяными кружками о прутья камер. Взрослые
кучковались во дворике, с широко распахнутыми глазами, говорили друг с
другом исключительно шёпотом. Директриса Потапова в сопровождении
воспитательницы Нины Андреевной и нянечки Лиды вышла вперёд и
остановилась, подняв глаза к окнам второго этажа садика. В это время
садовые охранник и главврач, вооружённые брючными ремнями, обходили
здание с обратной стороны, подбираясь к пожарной лестнице. Через две
минуты дети утихли, и к окну подошёл их предводитель – Ваня Корасёв,
плотный рыжий мальчик с ладошками, запачканными землёй. Он оглядел
директрису из-под нахмуренных бровей. - Отныне мы требуем называть
нас взрослыми, - громко произнёс мальчик. – Мы хотим бухать, курить,
ебаться, быть глупыми и пошлыми как вы. Нам больше не нужна безгрешная
и бессмысленная радость от ощущения себя и мира вокруг. Мы хотим, придя
домой, начинать выматывать нервы своей второй половине доскональными
описаниями неприятностей на работе. Хотим вонять изо рта и переживать
по этому поводу. Пусть жизнь каждого из нас превратится в слепую череду
пустых событий, описывая которые друг другу, мы будем изображать
энтузиазм и заинтересованность. Скука и тошнота обыденности станет
единственным источником преходящих мимолетных радостей, культ которых
существует испокон веков. Мы желаем познать грех и откусить от яблока
как можно больше. Отныне мы будем любить только за что-то определённое. Многоголосое «да» разнеслось над детсадом. -
Но ведь вы всё ещё дети, - сказала директриса, её голос звучал
неуверенно. – Всему отведено своё время, и время вашего детства ещё не
прошло. - Существующий уклад жизни заставляет подрастающие поколения
всё раньше и раньше вступать в безумную гонку накопления благ. В
конечном итоге успех индивида зависит от его возможностей, детством
можно и нужно пожертвовать. И, между прочим, это именно вы заражаете
нас своей порчей. Мы дети, всегда смотрим на вас и пытаемся подражать.
В нашем маленьком обществе действуют те же хищнические законы,
единственно, они не прикрыты лакированной маской приличия. Сотовые
телефоны и дорогие игрушки – символы, отличающие касту элиты от всех
прочих остальных. Вообще же, не будь я маленьким рыжим мальчиком с
грязными ладошками, я бы глубоко задумался на тему, зачем ребёнку
мобильник. Не есть ли это некий сакральный предмет, при помощи которого
совершается обряд инициации? Группа захвата добралась до конечной
цели и теперь ждала сигнала к наступлению. Директриса мельком взглянула
в её сторону и отвернулась. - В чём наша вина? Мы максимально стремимся защитить вас и оградить от негативного влияния низких культур. -
Вода дырочку найдёт, - ответил Корасёв. – Всё табуированное прекрасно
просачивается к нам. Лишённые возможности познавать ваши хуи и пёзды на
вещном уровне, мы самолично выясняем их метафизическое значение. Как
итог, задолго до начала половой жизни у нас складывается комплекс
извращённых представлений о ней. Для большинства это пройдёт
незамеченным, но обязательно найдутся потерпевшие. Директриса собиралась с мыслями и уже хотела что-то сказать, но её отстранила нянечка Лида и заговорила сама: -
Слушай сюда, Корасёв из двенадцатой группы, я объясню тебе суть вещей.
Вы, маленькие обосранные кусочки мяса, появляетесь на свет благодаря,
единственно, нашим прихотям. Это мы пытаемся себе и окружающим доказать
свою взрослость и родительскую состоятельность, как покупательскую
состоятельность доказываем приобретением дорогостоящих предметов. Здесь
вы, дети, ставитесь на одну полку с роскошными автомобилями, домами,
одеждой, ужинами в ресторане и блядьми в нумер. Вы не имеете лиц, а
имена нужны, чтобы просто как-то вас различать. Мы творим с вами всё,
что захотим: заражаем сифилисом, срываем злобу, наконец, по своему
образу и подобию учим несовершенству и делаем неосознанными носителями
зла. Мы мстим вам за то, что с нами делали наши родители. И так будет
всегда. Так что давайте, бесхребетные ублюдки, снимайте баррикаду и
бегом по кроватям! Дети нестройно завыли и побежали открывать двери.
Рыжий Корасёв опустил голову и сжал кулаки. Это было концом мятежа, и
уже через полчаса над детским садом №6 стоял мерный сап. Былое
забывалось. Один только сторож Лёша Нитин в своей будке от всего
услышанного за день уронил слезу на стол и глядел, как свет
преломляется в ней. А потом он стал жадно пить горячий чай из чашки и
слезу смазал локтем. Ромка Кактус